Михаил Ахманов

ВНУК ДЬЯВОЛА, ПЛЕМЯННИК САТАНЫ или ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ МАЙОРА СПЕЦНАЗА КЛИМА СКУРАТОВА

Глава 1. Не было ни гроша, да вдруг алтын

Боевики залегли в "зеленке" на склоне горы, и выкурить их не сумели ни пехота, ни минометный обстрел, ни атака с небес. Мины и ракеты с вертушек пожгли лес, раздолбали камни и деревья, но толка было ноль - башибузуки укрылись в схронах, а когда ближе к вечеру рота Полуянова пошла на приступ, встретили ее плотным огнем. Потеряв убитыми семерых, солдаты стали отползать к оврагу, где расположились минометчики. Овраг, глубокий и заросший колючими кустами, неплохо защищал от обстрела; на его каменистом дне змеился меж камней ручеек, почти пересохший по летнему времени, но с водой холодной и чистой. Для тех, кто выжил после боя, каждый ее глоток казался сладким.

Слева и справа от Перепелицы торчали прикрытые ветками кочки - головы сержантов Суханова и Бирюка, лучших снайперов команды. Остальные дремали, что было самым полезным занятием в данном месте при данных обстоятельствах. Не потому, что солдат спит, а служба идет - просто группа тридцать пять-шестнадцать трудилась преимущественно по ночам. Так что майор Клим Скуратов, ее командир, дневной сон вполне приветствовал.

Чуть слышно щелкнула винтовка Бирюка.

- Попал, - с одобрением произнес Перепелица. - Точно промеж гляделок!

- Сам знаю, что попал, - буркнул Бирюк и сдвинулся левее. Большой нужды в том не было, срабатывал рефлекс снайпера: выстрелил - меняй позицию.

Выше по течению ручья сгрудились над мертвыми телами солдаты капитана Полуянова. Стояли с мрачными лицами, курили, пили воду, тихо переговаривались. Не мальчишки - контрактники из горно-стрелковых частей, видавшие всякие виды. Было их сотни полторы, а стало на семерых меньше. Еще с десяток раненых - над этими хлопотал санитар, накладывал кому шину, кому повязку.

Ухнул ротный миномет. Со дна оврага склон горы не просматривался, и Клим увидел только взлетевшую в небо листву.

- Что там, Перепелица? Докладывай!

- Ничего, командир. В белый свет палят.

Миномет ухнул еще раз-другой, потом смолк - должно быть, стреляли со злости. Убитых понесли вниз, к дороге и ожидавшим там БТР. Раненые шли сами, и лишь одного тащили на носилках. Одиннадцать, пересчитал их Клим и подумал, что за такие потери награда Полуянову не светит, ни медаль, ни благодарность в приказе. Впрочем, и вины его нет - боевиков за сотню, и пехоте их не выбить без поддержки с воздуха. Очень основательной - не с двух вертушек пострелять, а так шарахнуть, чтоб деревья полыхали и камни плавились! По нынешнему времени, удовольствие не из дешевых, да и леса жалко... Опять же есть альтернативный вариант - спецназ, обученный действовать быстро, скрытно и очень эффективно...

Он снова оглядел свою команду. Начало темнеть, и люди уже не дремали, а не спеша готовились к бою. Кто набивал патроны в рожок, кто подтягивал ремни, кто облачался в бронежилет и проверял прибор ночного видения. Сержант Снигирь склонился над подвеской, пересчитывая гранаты, взводные старлей Ильинский и лейтенанты Рукавишников и Бондарь инструктировали своих людей, связист Солопченко пристраивал гарнитуру под каской. В небе, у вершин далекого хребта, замерцали первые звезды. Потянуло ветром, и на кустах зашелестела листва, что было очень кстати: посторонний шум скрадывал движения бойцов. Клим потянулся к автомату, пальцы приласкали нагретый солнцем ствол. Предстоящий бой в ночном лесу его не тревожил, и думал он сейчас о том, что если зачистит башибузуков без потерь, операция будет отмечена. Непременно отмечена! Скажем, офицерам по ордену, а сержантскому составу - медали и боевые с надбавкой...

Подошел капитан Полуянов, бросил взгляд на небо, вздохнул и молвил:

- Ночью я пас. Теперь, майор, пусть твои ребята потрудятся. Когда начинаешь? Поддержать огнем?

Клим уставился на него, соображая: коль майор холостой, но с орденом - есть ли шансы на квартиру?.. Или все-таки стоит жениться и мелких завести?.. И если уж неминуемы брачные узы, то где невесту взять?.. Такую, чтоб клюнула на майора без кола и двора?.. Опять же спецназ, дело неверное, ненадежное... сегодня жена, завтра вдова...

- Когда начинаешь? - снова спросил Полуянов. - Подбросить огонька?

Клим очнулся. Мысли о квартире, о женитьбе и возможном комплекте невест отлетели куда-то в звездное небо - не исключалось, в другую Галактику.

- А вот сейчас и начнем, - буркнул он. - Ты, капитан, сиди тихо. Огонек мне не нужен, нужна скрытность.

Подхватив автомат, он полез наверх по крутому откосу. До первых деревьев было метров сто пятьдесят, максимум двести. Лес стоял темный, мрачный, озаряемый лишь светом звезд и тонкого лунного серпика. Кладбищенский лес, подумал Клим и негромко скомандовал:

- Рассредоточиться, бойцы. Выдвигаемся.

Его люди перевалили за край оврага, привычно растягиваясь цепью. Командир - в середине строя; три метра слева - старший сержант Каныгин с ручным пулеметом, три метра справа - связист Солопченко, а за ним - Ильинский со своей группой. Бежали быстро. Ветер усилился, и лесные звуки заглушали шелест травы под ногами. Метрах в сорока от опушки Клим упал наземь и пополз, волоча за собой автомат. Теперь, если не считать лесных шумов, он не слышал ничего - его бойцы тоже двигались ползком, осторожно и беззвучно.

Лес встретил их негромким гулом. Кое-где попадались воронки и сломанные деревья, результат обстрела с вертушек и из минометов. Древесные стволы в приборе ночного видения маячили будто призраки, поднявшиеся из могил. На опушке валялся под кустом натуральный покойник - должно быть, тот, кого устаканил Бирюк. Горбоносый, бородатый, явный палестинец или саудит.

Отпрыгался, тузик забугорный! - со злобой подумал Клим, вставая под прикрытием дерева. В памяти всплыло: хороший индеец - мертвый индеец... Память у него с институтских времен была набита всякой всячиной, которая может и пригодилась бы человеку штатскому, но для майора спецназа была абсолютно лишней. Все эти изречения, цитаты и прочая заумь только напоминали, кем бы он мог стать, да не стал.

Слева, из полутьмы, в которой маячила фигура Каныгина, долетели два коротких сдавленных хрипа, потом такие же звуки послышались справа. Сняли часовых, понял Клим, вытянул руку с растопыренными пальцами и махнул Ильинскому. Кивнув, тот растворился в лесном сумраке - повел группу в обход, чтобы охватить бандитский лагерь с тыла. Возможно, и там найдутся часовые, но на сей счет Клим не беспокоился - Ильинский свое дело знал.

Миновав опушку, они углубились в лес, и вскоре уже можно было различить тихий гортанный говор, скрипы, шорохи и позвякивание металла. Замерцали огни костров, потянуло запахом пищи, пота, мочи, раздалась быстрая неразборчивая скороговорка - кто-то читал молитву, и несколько голосов подтягивали: "Аллах акбар! Аллах акбар!" Но молились не все - у одного из костров сидели крепкие парни совсем не кавказской внешности. Наемники, подумал Клим. Затем в голове мелькнуло, что еще минута-другая, и все эти люди будут мертвее мертвого. Но сожаления его не терзали; всяк кузнец своего счастья, и кто решился выйти на тропу войны, тот уже подставил лоб томагавку. Лбов тут хватало - сотня с хорошим гаком.

Пригнувшись за кустом, он разглядывал лагерь. В дальнем его конце, под скальными плитами, виднелась широкая темная дыра - там, похоже, была пещера или схрон, достаточно надежный, чтобы пересидеть обстрел с воздуха. Около схрона лежали убитые, но сколько, то ли десяток, то ли побольше, разобрать не удавалось. Тут и там торчали высокие пни и кучами громоздились ветки с пожухлыми листьями - очевидно, вырубка была расчищена недавно. Укрытий никаких, кроме пещеры и ближних деревьев, отметил Клим. Но за деревьями, невидимые и неслышимые, прятались его бойцы, а пещерный схрон...

Он не успел додумать мысль - в темноте раздался тоскливый вскрик ночной птицы. Суханов из группы Ильинского был хорошим снайпером, а еще с редким умением имитировал пернатых, что филина, что курицу, что соловья. Клим ответил - не так искусно, как Суханов, зато громко. Потом вскинул автомат и пробурчал:

- Внимание! Вас снимают скрытой камерой!

Кинжальный огонь из тридцати шести стволов с ходу выкосил половину бандитов. Затем полетели гранаты, выжившие заметались в вспышках пламени, град осколков забарабанил по камням, послышался треск нескольких выстрелов, и внезапно наступила тишина. Только ветер шелестел в древесных кронах да шипели поленья в кострах.

- Потери? - спросил Клим в полный голос.

Потерь не было. Операция завершилась.

Его бойцы не двигались, ожидая команды. Он тоже ждал, зорко всматривался в неподвижные тела, в темный зев пещеры, в лес, шумевший сонно и тихо. Прошла минута, другая, третья... Никакого шевеления или иных признаков жизни. Никто не стонет, не хрипит, не скребет землю скрюченными пальцами, не тянется к оружию... Прям-таки кладбищенский покой! Что в данной ситуации к лучшему.

С этой мыслью он направился к заваленной трупами вырубке. Сделав пару-другую шагов, он сунул автомат под мышку, прижал его локтем и снова огляделся. Тут его и долбануло. Не было ни выстрела, ни взрыва, но голова вдруг налилась сверлящей болью, дыхание сперло, подогнулись колени, и майор Клим Скуратов, командир спецгруппы тридцать пять-шестнадцать, начал падать, но не на землю, не в траву, а в черную пропасть, вроде бы не имевшую дна. Куда вела эта дорога, в рай или в ад?.. Он падал и падал, падал бесконечно и слышал то пронзительный визг, то свист, то невнятные голоса, что-то бормотавшие с угрозой. На хор ангелов это явно не походило.

"Все, трындец! Прощай, орден, здравствуй, Господь..." - еще успел подумать Клим и отключился.

* * *

Сознание вернулось к нему, но тьма не исчезла. Он лежал в душном плотном мраке, чувствуя, как приклад автомата упирается в бок и давит на подбородок ремень каски. Пахло пылью и вроде бы чем-то жареным; еще улавливались далекие запахи дыма и навоза. Рай?.. Это вряд ли... Скорее, то неприятное место, где раскаленные сковородки соседствуют с чанами смолы и серы.

Он лежал, вспоминая свои грехи. Их накопилось изрядно, так как служба в спецназе не располагала к сантиментам. Взять хотя бы нынешний день, а вернее, ночь... Сотню с лишним положили, и хоть все убиенные - гниды, башибузуки и гаденыши, однако живые души. И все они - на совести майора Скуратова, не считая иных-прочих! Где повоевал, там и нагрешил, от Днестра до Туркестана... спецназ, известно, пленных не берет... Так что если считать по месяцу за покойника, срок на сорок лет потянет...

По месяцу?.. Это еще почему?.. А если по году?..

Клима прошибло холодной испариной. Пять веков в чистилище - это уже черезчур! Хотя сидят же люди... наверняка сидят... к примеру, Пол Пот или убивец Чикатило... А на нем что?.. Он невинных не губил, детей и барышень не резал, а исполнял свой долг перед Отчизной... долг, и ничего личного... В общем, пятьсот лет и даже сорок - многовато! Слишком многовато! Ну, если какой черт заупрямится, так будут и другие аргументы...

Стиснув автомат, Клим ринулся в темноту. Что-то - будто бы ткань или тяжелый полог - хлестнуло его по щеке, взметнулась невидимая пыль, запахи дыма и жареного стали отчетливее. Ткань не пускала, старалась окутать его плотной пеленой, и он, бормоча проклятия, резанул ее ножом. Опоры за этой преградой не нашлось, и Клим куда-то провалился, но летел недолго, стукнувшись каской и плечом о твердое. Не выпуская ножа и автомата, он вскочил и завертел головой.

Просторная сумрачная комната, целый чертог со сводчатым потолком... Высокие окна зашторены, но кое-где пробиваются лучики света, разгоняя темноту. Пол из щербатых каменных плит, стены тоже каменные, и в них вбиты крючья с цепями и висящими на них плошками. Между крючьев - полотнища с неясными картинами, пара зеркал от пола до потолка и еще одно, овальное и небольшое, рядом с дверью. Под окнами - то ли сундуки, то ли комоды, в дальнем конце - стол с креслами и огромный чан, а за ними - статуя великана с угрожающе подъятой рукой...

Он посмотрел на часы. Семь утра - или, может быть, вечера?.. Потом обернулся. Сзади возвышалось гигантское ложе с балдахином на резных столбиках, занавешенное с трех сторон темной тканью. Собственно, ткань была и с четвертой стороны, но здесь зияла внушительная дыра, прорезанная ножом. Постель закрывала мохнатая шкура с брошенной поверх нее кучей тряпья.

- Значит, отсюда я и сверзился, - промолвил Клим. Подумал немного и добавил: - А бойцы мои где? Где лес и бандитский лагерь? Где Полуянов со своими охламонами? И где Кавказ? Это что за наваждение?

Задрав голову, он бросил взгляд вверх. Смотрел в потолок с одним желанием - чтобы тот рухнул и придавил его. Но своды, кажется, были прочными, хотя время оставило на них отметку в виде паутины трещин. Прямо над балдахином сиял прильнувший к камню солнечный зайчик и будто подмигивал ему, намекая, что нет ни леса, ни бандитов, ни команды тридцать пять-шестнадцать, зато этот сумрачный покой, громоздкая мебель, крюки на стенах, чан и статуя - самая настоящая реальность.

Клим сунул клинок в ножны и повесил автомат на плечо. Потом сказал:

- Ладно, разберемся. Как говорили латиняне, ищите и обрящете. Вот и поищем.

С этими словами он шагнул к окнам, за которыми, возможно, высились горы Кавказа или хотя бы знакомые казармы гарнизонной базы. Но в этот миг дверь распахнулась и в чертог вступили двое крепких молодцов в кольчугах, шлемах и с алебардами. Вслед за ними возник тощий тип в желтом камзоле и двуцветных штанах - одна штанина синяя, другая зеленая. В руках у него был длинный золоченый жезл с набалдашником в виде свернувшегося кольцом дракона.

- Вира лахерис! - торжественно провозгласил тощий и поклонился.

Язык был чужой, но - странное дело! - Клим понял сказанное. Вира лахерис - живи вечно... Кивнув в ответ, он произнес:

- Майна хабатис. - Что означало "И тебе того же".

Затем уставился на тощего. Тот снова отвесил глубокий поклон.

- Твое величество желает облегчиться?

- Перебьюсь, - буркнул Клим, пропустив "величество" мимо ушей.

- Ну, тогда... - Тощий тип повернулся к двери и стукнул жезлом в каменный пол. - Воду, простыни, вино и королевские одежды! Поживее, бездельники! Не ленитесь, во имя Благого!

В распахнутую дверь ввалилась толпа пестро наряженных слуг, юных пажей и пригожих служанок. Клим не успел опомниться, как три шустрые блондинки ухватили автомат, каску и подсумок с обоймами и гранатами, а три другие принялись стаскивать башмаки и портупею. Вообще-то реакция у него была отличной, но тут, похоже, случился приступ столбняка: в полном ошеломлении он позволил содрать комбинезон, трусы, носки, тельняшку. Затем девицы, хихикая и будто случайно прижимаясь к нему то грудью, то бедром, повлекли Клима к чану. Он не сопротивлялся. Ручки у них были такие нежные! Да и остальное в полном порядке.

Его сунули в чан, на голову и плечи полилась теплая вода, мыльная пена заставила прищуриться. Однако он разглядел, как отдернули шторы, и потоки солнечного света хлынули в комнату. За окнами виднелось небо в барашках белых облаков, кровли и шпили каких-то строений и уходившая к горизонту дорога. Ни кавказских гор, ни казарм, ни прожекторных вышек! Зеленая равнина, местность плоская, по краям дороги - рощи да поля, а за ними что-то поблескивает, речная излучина или озеро. Чудеса!

Девицы начали тереть ему плечи и лопатки. Клим смахнул мыло с лица и убедился, что мальчишки-пажи сложили его амуницию в кресла вместе с подсумком, автоматом и пистолетной кобурой. Затем он поглядел на слуг, прибиравшихся в зале, на стол с фруктами и огромным кубком и на стену за кроватью. Кроме зеркал и крючьев со светильниками там висели гобелены, слегка поблекшие от времени. На ближайшем пара нимф развлекала компанию рогатых фавнов, остальные тоже не отличались скромностью - нагие тела, откровенные позы и ровным счетом никаких одежд. Повернув голову, он осмотрел статую великана, что нависала над столом. Этот гигант, закованный в доспехи, сжимал в подъятой длани меч, а у его ног скалилось чудище с крыльями, змеиной шеей и чешуйчатым хвостом. Судя по ухмылке, с какой меченосец взирал на гада, их рандеву было не очень дружеским.

- Кубок! - выкрикнул тощий в сине-зеленых штанах, снова грохнув жезлом о камень. - Королевский кубок, разгильдяи!

Девушки окатили Клима водой, паж поднес кубок. Он отхлебнул, поморщился, пробормотал: "Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты" - и поманил к себе тощего.

- Ты кто таков, разноцветный мой?

- Астрофель диц Техеби к твоим услугам, сир. Советник Левой Руки, блюститель дворцовых покоев.

- Хмм... Выходит, я во дворце... И как я здесь очутился?

- Не могу знать, твое величество. Прикажешь, чтобы явились мудрецы-чародеи?

- С мудрецами подождем, - промолвил Клим, оглядывая зал. - Скажи-ка мне, Филя, тут у нас что? Какое помещение?

- Твоя опочивальня, повелитель.

Он принюхался и ткнул пальцем в сторону окон.

- А почему дымом и жареным пахнет да еще навозом? Что там?

- Твой дворец с кухнями и конюшнями, твой стольный град, а окрест - твоя держава. - Помедлив, Астрофель спросил: - Велишь начать аудиенцию?

Клим покосился на девиц, усердно поливавших его из кувшинов.

- Прямо сейчас? Голым и мокрым?

- Владыке Рипелю это не мешало, - отозвался блюститель покоев. - Он говорил, что голый король все равно король.

- Но голый и мокрый - это уже слишком, - возразил Клим, поднимаясь. - Ну-ка, красавицы, где у нас полотенца?

Полотенец ему не дали, но, хихикая и пересмеиваясь, вытерли досуха льняными простынями с изображением дракона. Должно быть, королевский герб, решил Клим и не ошибся: куча тряпья на кровати оказалась роскошной мантией, тоже затканной драконами. Мантию набросили ему на плечи, усадили к столу, налили игристого вина, похожего на шампанское, и Астрофель, стукнув посохом, распорядился насчет завтрака. Первого завтрака, малого, какой подается королю при восходе солнца, а ближе к полудню будет второй, с жонглерами, шутами и плясуньями.

Слуги потащили блюда с жарким, лепешками, медом и маслом, опустились на колени юные пажи с салфетками и мисками для омовения рук, снова полилось вино, явился лютнист и сыграл пару бодрящих мелодий. За окнами шумел, просыпаясь, стольный город, слышались крики торговцев, смех, перебранка, скрип тележных колес, топот копыт и лошадиное ржание. В небо поднимались дымы от сотен очагов, сверкали на солнце кровли башен и домов, и над стеной королевского замка взвился пурпурный стяг с вытканным золотым драконом. Клим слушал, ел и пил, поглядывал в окно и размышлял о новом своем состоянии, таком внезапном и странном. Король! Надо же, король! Хоть и неведомо где и непонятно как... Зато король! Непыльная служба, ни забот о жилье, ни дум о пропитании, и не нужно гоняться за всяким отребьем в лесах и горах. Сиди на троне и командуй! Опять же барышни здесь ничего, игривые...

Он вздохнул и покосился на оружие в соседнем кресле. Он точно помнил, сколько осталось патронов: две обоймы к автомату и три к пистолету. Еще гранаты, тоже три. Оружие было реальнее, чем королевский титул - во всяком случае, пока. Ибо бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

- Аудиенция... - снова начал блюститель покоев.

- Ладно, согласен! - Клим помахал рукой. - Но раз я король, то и выглядеть должен по-королевски, одетым и обутым. И еще... - Он бросил взгляд на огромное ложе и фривольные шпалеры на стенах. - Никаких аудиенций в спальне! Ни в спальне, ни на кухне, ни в сортире! Помещение должно соответствовать. Есть тут тронный зал?

- Есть, твое величество, как не быть, - подтвердил Астрофель диц Техеби.

- В нем и соберемся. Только высший комсостав, никаких шестерок, - сказал Клим и велел нести одежду.

* * *

Одевали его двое слуг, Бака и Дога. Процесс был непростым и долгим: шнурки, завязки, застежки, кружева. Рубаха тонкого полотна, исподнее, штаны в обтяжку - одна штанина алая, другая в синюю полоску. Пурпурный, шитый серебром кафтан с высоким стоячим воротником, подпирающим нижнюю челюсть. У кафтана имелись рукава, а поверх них спадали от плеч до коленей длинные нарукавники. На ногах - ботфорты с отворотами, на шее - цепь с золотым драконом, через плечо - перевязь с орденами и шпагой, на талии - чеканный пояс... Бака и Дога, трудившиеся под присмотром блюстителя, изрядно вспотели. Наконец туалет был закончен. Астрофель отложил посох, вытащил из сундука ларец, а из него - корону, блистающую самоцветами. Корону возложили Климу на голову, на руки натянули перчатки и опрыскали душистой водой.

- Хвала Творцу! Твое величество могуч и грозен как шердан, - с поклоном произнес блюститель.

- Это что за зверь? - полюбопытствовал Клим, пряча за пазуху пистолет.

- Увидишь, сир. В королевском зверинце один еще остался.

Продолжая кланяться, Астрофель подвел его к зеркалу. Ну и петух! - подумал Клим, всматриваясь в мутное изображение. Прямо король-солнце Людовик Четырнадцатый! Хотя тот Людовик был как будто в плечах поуже, ростом поменьше и вообще посубтильнее... Нет, не Людовик, признался он со вздохом, и даже не д'Артаньян - скорее, Портос.

Блюститель глядел на него, как мать на любимое дитя. Потом щелкнул пальцами и выкрикнул:

- Плащ! Оруженосец, королевский плащ!

Подскочил миловидный юноша в зеленом колете, набросил на плечи Климу тяжелый плащ с золотыми драконами и вытянулся по стойке "смирно". Красавчик, решил Клим. Губки алые, глазки синие, ресницы длинные и светлые кудри до плеч... Тоже мне, оруженосец!

Но, оставив это мнение при себе, он кивнул парню и распорядился:

- Мою амуницию - в сундук! Головой отвечаешь! И с этой штукой поаккуратнее. - Он показал на автомат. - Ничего не нажимать, не совать пальцы в ствол, нести за ремень. Все понял?

- Да, сир! Все исполню, сир! - Голос у юноши был звонкий, и смотрел он на короля с тем же обожанием, что и блюститель покоев Астрофель диц Техеби, советник Левой Руки.

Раз есть левые советники, будут и правые. Пора на них взглянуть, подумал Клим и направился к двери. Шел он неторопливо и с удовольствием слушал, как звенят на груди ордена.

Астрофель ринулся следом.

- Постой, государь! Увы мне, увы! Забыл спросить, совсем забыл! - Он хлопнул себя по лбу. - Имя! Скажи мне свое благородное имя, дабы я мог объявить его придворным и всем иным сословиям!

Клим остановился.

- Майор Клим Андреевич Скуратов. Так и объявляй, боярин.

- Имя, достойное короля, - с почтением молвил блюститель покоев, шагнул за порог и стукнул жезлом в пол. - Государь пробудился и изволит следовать в тронный зал! Его величество Марклим адр Шкур! Приветствуйте короля!

- Вира лахерис! - грянуло за порогом.

Глотки были здоровые. Прямо скажем, гвардейские глотки.

Усмехнувшись, Клим вышел из опочивальни. За нею находился круглый зал без окон, но с множеством дверей, освещенный факелами в руках дюжины воинов. Они выстроились неровной шеренгой; пламя отражалось в их кирасах и щитах, сверкали острия тяжелых копий и лезвия секир, блестела бронза на ножнах мечей и кинжалов, топорщились шипами налокотники. Лица витязей скрывали глухие шлемы с прорезями для глаз, и более всего они казались похожими на двенадцать башен, увешанных оружием от плеч до пят. При виде Клима воины ударили секирами в щиты и снова рявкнули:

- Вира лахерис!

- Майна хабатис, - ответил он и повернулся к Астрофелю. - Кто такие?

- Рыцари твоей личной охраны, сир. Лучшие бойцы Хай Бории, клянусь Создателем!

- Лучшие, а строй не держат, - буркнул Клим. - Ну, я их погоняю на плацу! Веди дальше, боярин.

Они пересекли зал и, миновав приемную, малую трапезную и королевскимй кабинет, очутились на открытой солнцу и небу галерее. Откуда-то вывернули трое трубачей в ярких красно-синих одеяниях. Блюститель замедлил шаг, снова выкрикнул имя короля, трубачи сыграли бравурную мелодию, а рыцари ударили в щиты. Звуки горнов и грохот железа спугнули птиц, обсевших крыши.

Галерея тянулась четырехугольником поверх внутреннего двора замка, и Клим мог разглядывать башни и врата под ними, морды каменных чудовищ, украшавших стены, ведущие вниз лестницы и окна многочисленных покоев. Все это пребывало в некотором запустении - кое-где осыпалась штукатурка, ступени были выщерблены, плиты во дворе потрескались, железные полосы на вратах проржавели. Ремонт не помешает, подумал Клим, ремонт и генеральная уборка - даже в опочивальне полно пыли.

Он еще размышлял над этим, когда Астрофель направился к массивным дверям, обитым потемневшей бронзой. Здесь стояли на страже шесть латников с алебардами; солдаты навалились на створки, двери распахнулись, и блюститель, ударив жезлом в пол, провозгласил:

- Его величество Марклим адр Шкур, волею Творца король Хай Бории и всех земель, подвластных королевству! Слава и долгая лета государю! Вира лахерис!

- Вира лахерис! - откликнулся нестройный хор голосов, и процессия вступила в тронный зал.

Он был длинным и светлым, с высоким сводом, некогда позолоченным, с рядами колонн и широкими стрельчатыми окнами. С потолка свисали знамена - видимо, память былых побед; под ними, на стенах, тускло поблескивали щиты, рыцарские доспехи, секиры, клинки, боевые молоты и другие трофеи. В дальнем конце стояло на возвышении огромное кресло в виде дракона с распростертыми крыльями, а по обе стороны от него - кресла поменьше, три слева и три справа. Зал был велик, и люди, сорок или пятьдесят мужей в зрелых годах, терялись в его пространстве. Солнечные лучи скользили по их пестрым ярким одеждам, по лицам и украшениям, заставляя сверкать ожерелья, браслеты, навершия жезлов и пояса, шитые золотом и серебром. Богато живут в Хай Бории, решил Клим и твердым шагом направился к креслу- дракону. Его длинный плащ подметал пол, выложенный цветной плиткой, билась о бедро шпага, самоцветы в короне разбрасывали цветные искры, а за спиной грохотали железом двенадцать рыцарей.

Под звуки горнов он подошел к возвышению, поднялся на него и сел на трон.