ВОЯЖ 10. ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ

Ехать в Египет писатель Ахманов не хотел. По двум причинам: не было у него доверия к нынешним египтянам, а кроме того друг-египтолог, университетский доцент, рассказывал ему об этой стране в деталях. Доцент там побывал, излазил катакомбы в Александрии, взошел на пирамиды и все другие чудеса тоже досконально исследовал. Так что его историй Ахманову вполне хватало.

А вот жена Ахманова жаждала попасть в Египет, поскольку все ее приятельницы там уже побывали, катались на верблюдах и разглядывали мумии в Каирском музее. Так что в беседах с ними супруга писателя была в невыгодной позиции: вспомнит, бывало, про Испанию или Хорватию, а ей сразу затыкают рот пирамидой Хеопса. Вот она и пилила, и грызла Ахманова, но он крепился и только ворчал: "Знаем этих верблюдов! Залезешь за доллар, а чтоб спуститься стошку требуют! А мумии... что мумии... вот, в Эрмитаже лежит, иди и смотри!"

Но тут у друга-доцента возникла проблема: кончился папирус. Этот папирус делали только в Каире, в музейных мастерских, и доцент привез оттуда метров десять. И студентам своим, чтобы учились писать иероглифы, выдавал по кусочку, так что надолго хватило. Но кончилось. Доцент, компьютерно продвинутый мужчина, пытался купить папирус через Интернет, но получил лишь обрывок кошмы из грязной верблюжьей шерсти. Что, конечно, не украшает египетских предпринимателей.

В общем, случился у доцента разговор с Ахмановым, и писатель понял, что от его поездки зависит будущее российской египтологии. Надо сказать, что Ахманова всегда отличали жертвенность и трепетное отношение к науке; потому решил он положить живот на ее алтарь, съездить и папирус раздобыть. А уж как была рада жена!

И они отправились.

Тур был таков: сначала неделя на Красном море, чтобы купаться и загорать, потом неделя в Каире, для осмотра мумий, пирамид, верблюдов и прочих артефактов. Перебравшись с моря в Каир, супруги были приятно удивлены: их поселили в спецотеле при пирамидах. Отель являл собой как бы поселение древнеегипетских каменотесов: полтора десятка глинобитных лачуг, и при каждой - отхожее место во дворе. Экзотика! Жена Ахманова была просто на седьмом небе.

На другой день их повезли в Каирский музей, где супруги вдоволь нагляделись на мумии, статуи и статуэтки. Разумеется, Ахманов приобрел папирус заказанного метража, а еще изваяние бога Тота, в подарок своему доценту. Вернулись они поздно вечером, уставшие и полные впечатлений, и легли спать. Жена Ахманова сразу уснула, а писатель все ворочался и прикидывал, не надули ли его с папирусом, того ли качества материал и в самом ли деле изготовлен из папирусных стеблей, а не из какой-нибудь местной соломы.

И вот, размышляя об этом, слышит Ахманов, как во дворе при их хижине кто-то шебуршится. Не только шебуршится, а стонет и подвывает, да так жалобно, словно обиженное дитя. Ветер, решил Ахманов, но все же высунулся посмотреть и заметил, что у отхожего места мелькнула некая тень. Мелькнула, исчезла и больше не появлялась. Успокоившись, Ахманов лег и уснул.

Но на следующий день, когда они с женой ходили в шопинг по каирским базарам, писатель приобрел увесистую бейсбольную биту. "Зачем тебе эта палка? - спросила жена. - У нас таких в любом спортивном магазине пруд пруди!" "Дорога ложка к обеду", - пробормотал Ахманов, отсчитывая за бейсбольный предмет египетские тугрики.

Ночью, когда супруга уснула, он засел в отхожем месте, на доске, протянутой над ямкой и загороженной циновками. Разумеется, сидел он там с битой, то есть в полной боевой готовности. Сидел и вспоминал о самом ужасном своем приключении, о Таити, где его чуть не съели. И принял он такое решение: будет драться как лев, но съесть себя еще раз не позволит. Ни себя, ни любимую жену!

Как завыло во дворе, Ахманов откинул циновку и выскочил с поднятой битой. Глядь, а перед ним какая-то фигура, ветхая, вся в лохмотьях и бинтах, да еще с мерзким запахом - должно быть, египетский бомж. Ахманову и свои родимые бомжи не очень-то нравились, так что он размахнулся от души и рявкнул на английском:

- Фак! Вали отсюда, фраер, не то башку снесу!

- И я это слышу от интеллигента... - с горечью молвила ветхая фигура, тоже по-английски. - Слышу от русского писателя... Великий Осирис! Сколько в Хапи утекло воды, а мир все не меняется!

Ахманов устыдился, опустил биту и сказал:

- Ладно, проехали! Говори, чего тебе надобно, старче. Тугриков отсыпать? Или какой-никакой одежкой одарить?

- Мумиям это ни к чему, - ответила фигура. - Нет у меня мирских забот, кроме одной. Клянусь в том рогами Аписа!

Присмотрелся Ахманов и видит: это и правда мумия. Как положено, закутана в пелены, и лицо забинтовано, а на нем только черные точки глаз да провал рта. И запах исключительно могильный.

- Так ты и вправду мумия? - спросил Ахманов в изумлении.

- Мумия, мумия, - подтвердил пришелец. - Из музея я. Понимаете, там в залах наверху лежат с полсотни мумий для туристов, а в фондах закрытого доступа - то есть в подвалах - нас больше тысячи. И все мечтают попасть наверх, в стеклянную витрину, дабы глядеть на живых и наслаждаться хоть этим развлечением. Все мечтают, но не каждому дано! Я в витринке лет пять пролежал, язык вот выучил, однако опять в подвал запихнули... - Тут мумия заломила руки и взвыла: - О, горькая моя судьбина! Где ты, былое величие! Где мои нукеры, мои гетеры, мои...

- Давай-ка без истерики, - прервал его Ахманов. - Для начала представься, рыбка моя. Ты кто такой? Как тебя звать-величать?

- Как, разве я не говорил? Рамсес Второй Великий!

- Это вряд ли. Рамсес наверху лежит, на самом почетном месте.

- Ну, тогда я - Тутмос Третий Завоеватель!

- Не парь мне мозги, старче. Тутмос тоже наверху. Сам видел.

- Тогда я какой-то другой фараон, но тоже великий. Нам, мумиям, имя свое не вспомнить, если стерли его со стен гробницы.

- Бог с ним, с именем, - великодушно молвил Ахманов. - Надо-то тебе чего?

- Слух до подвалов дошел о посетившем нас российском писателе, - сообщила мумия. - И решил я: не век же мне в подвалах киснуть! Поэтому обращаюсь я к вам, сударь, как к персоне интеллектуальной, понимающей и чувствительной. С просьбой обращаюсь: увезите меня в свою державу! Ходит слух, что мумий у вас мало и относятся к ним с большим уважением. Одна даже в столице лежит, на главной площади. Вот бы мне туда попасть!

- Об этом и не мечтай, - окоротил его Ахманов. - Хоть ты и фараон, а все же не того калибра личность. Могу обещать только Эрмитаж. Там, в Египетском зале, есть уже один такой. Падекатром зовут. *)

- Не знаком, - сказала мумия. - Не знаком, но готов разделить его общество. Так как насчет вывоза?

- Тут есть проблемы, - отвечал Ахманов. - Сунем тебя в чемодан, а на таможне нас с женой заметут и срок припаяют за кражу национального достояния. Будем камень ломать в Нубийской пустыне... Нет, к этому я морально не готов! Давай отложим вопрос до завтрашней ночи. Надо мозгами пораскинуть.

Мумия согласно кивнула и с тоскливым воплем растаяла в воздухе.

Весь следующий день Ахманов был задумчив и даже отверг предложение гида сфотографироваться в пирамиде Хеопса. А ведь ему, как VIP-персоне, предложили снимок в саргофаге! Но Ахманов туда не лег и жену не пустил, хотя чуть не дошло до скандала. Потом, правда, жена увидела в каменном гробу трех скорпионов и успокоилась.

Ночью Ахманов снова был во дворе. Сияли звезды, карабкалась в зенит луна, и в ее переменчивом свете огромный сфинкс глядел на писателя с надеждой, будто говоря: помоги! Помоги моему горемычному соплеменнику! Кто ему протянет руку дружбы? Ведь не корыстные же янки, боши и прочие макаронники! Только ты, славный сын России!

- Инди-руси бхай, бхай, - вздохнув, пробормотал Ахманов, и тут же у туалета появилась мумия. Кивнув ей как старому знакомому, писатель произнес: - Весь день соображал, так что имеется пара мыслей. Надо бы тебя оформить как дар египетского правительства. Мы вам Асуан построили и выручали в трудный час - с танками там, с самолетами... Отчего бы не подарить России мумию? От широкой души египтян? Здесь мумий заваль, а у нас дефицит.

Безымянный фараон горько рассмеялся.

- Подарят, как же! Это разве египтяне? Египтяне - мы! - Он стукнул кулаком о грудь, выбив облачко пыли. - Мы были египтянами, а эти - жлобы и мздоимцы! Делают бабки на нашей славе! Нет, почтенный, с подарком дело не пройдет. Разве что за хороший бакшиш.

- Тогда есть другой вариант, - не теряя бодрости, сообщил Ахманов. - Вернусь я в Петербург и предложу нашему писательскому союзу взять над тобою шефство. Думаю, общее собрание меня поддержит - у нас многие очень сочувствуют мумиям. Проголосуем, напишем протокол, и вперед.

- Это куда конкретно? - спросила мумия.

- Из Египта в Питер, разумеется, - ответил Ахманов. - Скажем, я прихвачу твой пальчик... пальчик, он ведь маленький, не найдут его на таможне ваши вахлаки... Я пальчик вывезу, другой писатель к вам заглянет - позвонок утащит, третий - зуб... Так, зуб за зубом, пальчик за пальчиком, перебазируем тебя через границу. Уверен, лет за пятнадцать справимся.

- Хорошая мысль, клянусь Амоном! - согласилась мумия. - Но кроме зубов и пальцев у меня еще череп имеется. Череп, ребра, берцовые кости и все такое... С этим как?

- Пилить придется, - деловито произнес Ахманов. - Но ты не огорчайся! У меня друг-египтолог есть - склеит, будешь как новенький.

- Хмм, пилить... во мне душа и так еле держится... Теперь мне подумать надо, а заодно - посоветоваться, - сказал фараон.

- Это с кем же?

- С коллегами в подвале. Как говорят у нас, египтян, арба не катится на одном колесе.

- Советуйся, - кивнул Ахманов. - Жду тебя завтра ночью здесь, у туалета. Так или этак, но вопрос решим. Не позволю я фараонской мумии прозябать в подвалах!

На этом они и расстались. Утром Ахманов не поехал кататься по Нилу, а озаботился пилой. Выбрал надежную ножовку фирмы "Байер" и стал прикидывать, куда запрячет пальчик. Решил, что лучше в туфлю: если просветят рентгеном, можно сказать, что у него шесть пальцев на ноге. Что здесь такого! Бывают же шестипалые люди! Особенно среди писателей!

Ночью вышел он к нужнику с пилой, а мумия уже тут как тут. Только вроде бы она в смущении - мнется, головой мотает и погромыхивает костями.

- Ну, что решили? - спросил Ахманов. - Пилить или не пилить?

- Велика мудрость жрецов Птаха, и многие тайны им ведомы, - ответствовал безымянный фараон. - Нашелся один в подвале, надоумил... Пожалуй, я сам бы перенесся в Петербург, но не могу, и есть тому причина по словам жреца - привязан я к этой земле, ибо здесь мое Ка.

- Ка - чего? - Ахманов насупил брови, вспоминая, что говорил на сей счет друг-египтолог.

- Просто Ка, - отозвалась мумия. - Моя душа. Привезешь ее к себе домой, и я тотчас явлюсь следом за нею.

- Душу протащить через таможню не проблема. - Ахманов с облегчением вздохнул, отложил пилу и вытянул руку. - Давай сюда свое Ка. Доставлю в Питер в лучшем виде.

- Из рук в руки не передать, - грустно сообщила мумия. - Нужно, чтобы мое Ка в тебя вместилось и чтобы потом оно из тебя вышло. Жрец сказал: в этом риск, большой риск! Понравишься ты ему, и оно тебя не покинет... А я здесь останусь, в музейных подвалах и даже без Ка! Ужас, ужас!

- Вмещай свое Ка, не сомневайся, - молвил Ахманов. - А с тем, чтобы вышло, проблемы не будет. У нас, писателей, своя метода - не просто выйдет, а бегом побежит!

Вернулся Ахманов из Египта вместе с женой, папирусом, статуэткой Тота и безымянным Ка. Только вернулся, сразу сел строчить роман "Страж фараона" из древнеегипетской жизни, и с помощью Ка сотворил его за две недели. И тут же решил: напишу теперь книжку про русскую мафию, и будет в ней труп на каждой странице, пытки клещами и паяльной лампой, насилие над малолетними и расчлененка в полный рост. Лишь подумал он об этом, и Ка содрогнулось в страхе, ментально взвыло и ринулось вон. А как вышло оно из Ахманова, сразу застучали кости, завоняло мертвечиной, и на ковер в его кабинете свалился безымянный фараон.

Сколько потом было возни, чтобы устроить его в Эрмитаж! Сколько собрано справок, сертификатов качества и заключений экспертов! Ахманов не одолел бы этой рутины, но помог доцент. И папирус пришелся кстати - на нем составили прошение эрмитажному начальству, все в иероглифах и с именем фараоновой мумии в картуше. Доцент точно выяснил, что это мумия Джосера Двадцать Первого, сына Ра, победителя ливийцев, иудеев и кушитов. Под такой табличкой и лежит ахмановский приятель в Эрмитаже, в славном городе Питере.

А московские египтологи грызут от зависти локти.

------------------------------------------------------------------------

*) В Эрмитаже находится жрец Па-де-ист, предположительно из эпохи Нового Царства.