ВОЯЖ 12. КОЛОСС РОДОССКИЙ

                            Спит залив. Эллада дремлет.
                            Под портик уходит мать
                            Сок граната выжимать...
                            Зоя! нам никто не внемлет!
                            Зоя, дай себя обнять!
                                              
                                   Козьма Прутков "Новогреческая песнь"

На греческом острове Родосе писатель Ахманов и его жена отдыхали во второй половине июня. Восхитительное место! Пальмы, бананы, попугаи, греки, гречанки и, разумеется, море. Даже два: Средиземное справа, Эгейское слева, если обратиться носом к северу. В течение трех недель супруги вкушали скромные греческие радости: пили вино, ели мусаку и танцевали сиртаки. Жена Ахманова подружилась с синьорой Анастасией из Болоньи и аниматорами итальянкой Барбарой и французом Энтони и, несмотря на различие в языках, вела с ними содержательные беседы за жизнь. Сам Ахманов любил сидеть на балконе и разглядывать плававших в бассейне девушек-топлесс. Особенно ему нравилась фемина в сиреневых трусиках с оборочками.

Остается добавить, что Ахманов выбрал для отдыха отель "Пегас", что вполне гармонировало с его писательским занятием. Администрация отеля даже обещала установить при входе памятную доску из позолоченной бронзы, чтобы отметить в веках пребывание писателя Ахманова на их территории.

Но все хорошо не бывает, и на Родосе тоже возникла проблема: комары. Они появлялись вечером в отельных номерах и всю ночь кусали писателя Ахманова, его жену и прочих постояльцев. Комары были свирепые - едва не отгрызли ногу гиду Наташе, которая возила Ахманова с супругой на экскурсии. Кусали они всех, кроме, возможно, греков, но особенно им нравилось попить российской кровушки.

На третьи сутки жена Ахманова не выдержала и послала мужа за фумигатором. Ахманов купил прибор в сувенирной лавочке отеля, заодно выяснив, что на английском фумигатор называется "mosquito mashine". Следующей ночью супруги выяснили, что на местных комаров это устройство не действует и даже побуждает кровопийц к мстительной активности. Комары нагло пели песни над телами Ахманова и его жены, словно заявляя: кусали, кусаем и будем кусать.

Утром супруга Ахманова обследовала фумигатор и выяснила, что он греческого производства. Высказав ряд критических замечаний в адрес мужа, она вновь отправила его в лавочку, где он приобрел финский фумигатор, стоивший вдвое дороже. Увы! Комары лютовали по-прежнему, и эту проблему пришлось обсудить с Барбарой, Энтони и синьорой Анастасией. Посовещавшись впятером, они решили, что дело связано с европейской политесностью: европейцы в зоне евро полагают, что комарам тоже нужен шанс для выживания и травить их крепким ядом негуманно. Затем Барбара сказала (разумеется, по секрету), что попадают на Родос контрабандные израильские фумигаторы, и вот они-то - самое то! Израильтяне, как известно, люди суровые и не привыкли чикаться с комарами.

Пришлось Ахманову идти в таверну "Грек Зорба", которую содержали Янаки, Ставраки и Папа Сатырос, слывшие на Родосе контрабандистами. Там ему продали за приличную сумму израильский фумигатор, походивший видом на небольшой миномет. В прилагаемой инструкции утверждалось, что прибор истребляет комаров с гарантией при помощи высокочастотных колебаний торсионного поля.

Увидев этот агрегат, супруга Ахманова перепугалась и заявила, что отправляется спать в ванную, где комары были ею уничтожены подручными средствами, полотенцем и свернутой газетой. Еще она сказала, что если Ахманов останется жив, а комары передохнут, то следующей ночью она, так и быть, вернется в супружескую постель. Но сейчас у нее нет желания подвергаться торсионным колебаниям, о которых ходят разноречивые слухи.

Ахманов, будучи по прежней своей профессии физиком, торсионного поля не боялся и уснул под писк издыхающих комаров. Израильский прибор хоть и кусался в еврах, но цену свою оправдывал вполне. Но было у этой технической новинки и побочное действие - то ли непредусмотренный изобретателем эффект, то ли некая хитрость, свойственная потомкам Моисея. Так ли, иначе, но заснул Ахманов на Родосе в двадцать первом веке, а проснулся там же, но за два с лишним столетия до рождества Христова - как раз в те годы, когда возводился Колосс Родосский. Точнее, статую еще не возвели, но уже наняли скульптора Хареса из Линдоса, и в данный момент ваятель размышлял над грандиозным проектом.

Он занимался этим вместе со своими учениками в таверне на морском берегу, в гавани Мандраки. Реял прохладный бриз, сияло солнце, покачивались на волнах пузатые торговые кораблики, а Харес ел мусаку, пил вино и, задумчиво морща лоб, царапал стилосом по сосновой доске. Присмотревшись, Ахманов решил, что ваятель похож на контрабандиста Янаки и выглядит жуликоватым, а его ученики - просто сущие разбойники. Один из них напоминал критика Г., с которым у Ахманова были контры.

Проект колосса обсуждался на греческом, но - странное дело! - Ахманов понимал все от слова и до слова. Место для статуи уже выбрали - в конце мыса, обрамлявшего гавань, - и теперь мастер с подмастерьями соображали, как им возвести гигантский монумент.

- Из камешков выложим и бронзой облицуем, - наконец решил Харес.

- Все из камешков нельзя, тяжеловато будет, - сказал Ахманов на чистом древнегреческом. - Из камня три опорных столба сделай, а внутренний каркас - из железных балок.

- Хмм... из железных... - Харес призадумался. Потом зачерпнул мусаку двумя пальцами, прожевал, отпил вина и поднялся. Ученики тоже встали. Поганец, напоминавший критика Г., засвистел на дудке, а остальные начали плясать вместе с мастером сиртаки. Ахманов не удивился - знал, что греки для просветления мозгов пьют и танцуют, отличаясь в этом от славян, которые только пьют. Прицепившись к крайнему ученику, он обошел со всей компанией таверну девять раз, по числу муз, и слегка запыхался. Харес тоже дышал с присвистом, но по хитрому блеску глазок было понятно, что мысль ваятеля не дремлет.

- Значит, три каменных столба и железные балки... - пробормотал он, озираясь на Ахманова. - Так годится?

- Годится, - подтвердил Ахманов. - Толстые балки пустишь поперек на уровне плеч и пояса, а из брусков потоньше соберешь каркас. На него бронзу навесишь, и будет все тип-топ.

- А ты откуда это знаешь? - полюбопытствовал ваятель.

- Знаю, голубь мой, знаю, - сказал Ахманов. - Я, видишь ли, Гермес, посланец богов. Командирован папой Зевсом тебе в помощь.

Ваятель почесал темечко, покосился на золотую цепь у Ахманова на шее (правда, без свистка, но солидной толщины) и склонил голову.

- Хайре, благой бог! Ну, раз ты велишь клепать каркас из железа, так и поступим. Кто я такой, чтобы спорить с олимпийцами?

- Ты и не спорь, - посоветовал Ахманов. - Делай, что говорят, и прославишься в веках.

Глазки у Хареса заблестели еще сильнее.

- Прославлюсь? Ты обещаешь, посланец богов?

Ахманов с важным видом поиграл цепочкой и произнес:

- Будет творение твое, о Харес из Линдоса, чудом света наравне с египетскими пирамидами. Но простоит недолго.

- Недолго - это сколько? - спросил ваятель.

- Лет пятьдесят, - сообщил Ахманов, не помнивший точной даты. *) К его удивлению Харес вовсе не опечалился, а хлопнул себя по коленке и воскликнул:

- Пятьдесят так пятьдесят! Достаточный срок, чтобы пропить гонорар и упокоиться в славе. А там хоть олива не расти!

- Кстати, о гонораре, - произнес Ахманов. - Вспомни, Харес, что я - покровитель торговли, и на кривой меня не объедешь. Ясно?

- Ты о чем, благой бог?

- О том, что не худо бы оплатить мою помощь. Десять процентов меня устроют. В афинских драхмах, разумеется.

- Пять! - попробовал сбить цену Харес, но Ахманов грозно уставился на мошенника:

- Это кто у нас спорит с олимпийцами? В Тартар захотел?

Сверкнула молния, зарокотал гром. Харес, а за ним ученики, бухнулись на колени.

- Помилуй, божественный вестник! Будет, как велишь! Десять процентов в афинских "совах"! **) Клянусь и обещаю!

- То-то же, - молвил Ахманов и проснулся.

Некоторое время он лежал не двигаясь, слушая, как похрапывает в ванной жена, и глядя на израильский агрегат, испускавший торсионные волны. Потом слез с кровати, выключил москитную машинку и пробурчал:

- Какой забавный сон! Лишнего я вчера хлебнул что ли?.. А может...

Тут он споткнулся о мешочек, валявшийся на полу. Мешочек был увесистый, и когда Ахманов его поднял, в мешке зазвенело. Вдохновленный этими звуками, он распустил завязки, и на постель ручьем хлынули монеты. Однако не серебряные драхмы, а греческие евро с лупоглазой совой. Их оказалось штук пятьдесят, ***) но этот новодел не мог сравниться ценностью с древней афинской валютой - драхмы были раритетом, а евро всего лишь деньгами.

- Мошенник этот Харес! - злобно буркнул Ахманов и пересыпал монеты обратно в мешок. Их хватило на две порции креветок в таверне "Грек Зорба" и бутылку коньяка "Метакса". Креветок Ахманов съел с женой, а коньяк подарил своему другу писателю Балабухе.

-------------------------------------------------------------------

*) Колосс Родосский был воздвигнут в 292-280 гг до н.э. и простоял до 224 г. до н.э. Разрушен в результате сильного землетрясения.

**) Афинская или аттическая серебряная драхма весила 4,36 г. На ней изображалась сова, птица богини Афины, поэтому эти драхмы часто называли "совами".

***) Похоже, гонорар Хареса составил пятьсот драхм, что было в античные времена крупной суммой (более двух килограммов серебра). Но писатель Ахманов не исключает, что мошенник Харес его нажег, заплатив не десять, а пять процентов. В этот случае гонорар ваятеля равен тысяче афинских драхм.